БутАстика (том I) - Андрей Буторин

Внезапная мысль заставила Зела вздрогнуть и опустить крюк.

– Ну, что такое? – шагнул к нему мэр и протянул руку, словно хотел отобрать тройник.

– А как я здесь перелез? – спросил в ответ Зел.

– Ты еще не перелез, бол… – глухо зарычал Фасонов, едва успев в последний момент поправиться: – Больше вопросов нет?

– Может, я и болван, – прищурился Зел, – но вряд ли Шека дура. Я ей скажу про южный периметр, а мои следы приведут сюда. И как я здесь перелез?

Мэр раздраженно поморщился.

– Так же, как перелезешь сейчас – с помощью тройника и веревки.

– А охрана? Даже если я настолько ловок, что успел все проделать за их спинами, то они все равно должны увидеть следы – сначала здесь, а потом и по ту сторону. Но все-таки самым подозрительным для Шеки покажется то, что я полез именно тут, где опасно, а не там, где по моим же словам охраны почти нет.

– Ты думаешь у этой дикарки хватит мозгов для таких выводов? – хмыкнул Фасонов, но развивать тему не стал, вспомнив, по-видимому, кем является сам Зел. И угрюмо бросил: – Ладно, умник, пошли в южный сектор. Только держись от меня подальше и замотай лицо.

Зел вытянул из-под ворота куртки шарф и повязал его так, что снаружи остались одни лишь глаза. Но излишняя осторожность мэра казалась ему чрезмерной и даже несколько странной. Если здесь кто-нибудь и узнает о его предстоящей миссии – что изменится? Неужели кто-то побежит докладывать об этом варварам? Скорее всего, Фасонов ведет так себя из-за свалившейся на его плечи беды. Потерять единственного сына наверняка очень страшно. Даже если тот еще жив. Хотя, это еще тяжелей. После того что сотворила Шека на глазах у колонистов с двумя другими охотниками – лучше всего было бы пожелать Игнату скорейшей и не столь отвратительной смерти. А живым ему все равно не остаться, и малопонятный намек мэра о каких-то там переговорах, обмене и уступках можно объяснить лишь придавившим его рассудок горем. На такое «предложение» у Шеки будет лишь один ответ – смерть, и хорошо если все обойдется лишь ножом в сердце, а не медленным четвертованием или «копчением» на костре. Да и как, скажите на милость, можно сначала выдать себя за «идейного перебежчика», а потом говорить о каких-то переговорах и сделках? Неужто и впрямь Фасонов считает Шеку круглой дурой? Или для него все местные жители такие, что варвары, что саласы – дикари, одним словом? В том числе и он, Зел, урожденный салас.

За подобными размышлениями дорога до намеченной цели показалась Зелу совсем короткой. Несколько раз им встречались охранники, которым Фасонов отдавал короткие распоряжения, после чего те исчезали, освобождая им путь. Зелу при этом приходилось отлеживаться, зарываясь в снег, но с мэром он в любом случае чувствовал себя в безопасности. Сложность возникла лишь возле ворот на границе между центральным и южными периметрами. Здесь отсылать куда-то охрану выглядело бы весьма подозрительным, поэтому Фасонов на правах начальника, которому по определению не станут задавать вопросы, воспользовался воротами, а Зел перебрался через стену с помощью тройника и веревки чуть в стороне.

Возле дальней стены южного сектора Фасонов в очередной раз избавился от охранников и подозвал Зела.

– Ну, давай. Все понял? Повтори.

– Скажу, что хочу быть с ними, что вас… не люблю…

– Ненавидишь, – поправил мэр.

– Ненавижу, – кивнул Зел. – И вас, и тот «земной рай», что вы хотите устроить на Цвее. В доказательство своей верности я должен привести варваров сюда, к южному периметру. Охрану вы отсюда снимете, оставите для вида лишь небольшую ее часть, которая сразу отступит. Так?

– Так, но про охрану, оставленную только для вида, Шеке говорить, конечно, не нужно. Скажешь лишь, что людей катастрофически не хватает, поэтому большую их часть перебросили для защиты центрального сектора.

– И Корабля…

– Насчет Корабля – ни звука! – рыкнул Фасонов. – Нет никакого Корабля!

– Но они ведь и так про него знают… Они пытались к нему прорваться!

– И получили по зубам!.. – Мэр тяжело задышал, едва сдерживая рвущуюся наружу ярость.

К Кораблю варвары направились сразу после показательной казни двоих охотников. Мало у кого оставались сомнения, что про него им рассказал Игнат. Вряд ли дикари могли понять истинный смысл этого объекта, но они наверняка сообразили, что для колонистов он представляет наибольшую ценность. Правда, и периметр, окружавший Корабль, охранялся наиболее сильно, поэтому варвары, понеся немалые потери, от него отступились, вновь окружив плотным кольцом центральный и южный секторы.

Самым плохим для колонистов было то, что Корабль находился в стороне, почти в десяти километрах от поселения. Тридцать лет назад, после аварийной посадки, люди не рискнули селиться поблизости, опасаясь взрыва реактора. Но реактор не взорвался. Мало того, его удалось восстановить настолько, что поселение все эти годы не испытывало недостатка в электроэнергии. Но починить установку силового поля не удалось, поэтому корабль приходились охранять. И охранять даже большими чем сам поселок силами, потому что Корабль был для землян не просто символом давно покинутой родины – он без преувеличения являлся сердцем колонии, того единственного места, что стало для них домом на этой так похожей на Землю, но оказавшейся столь негостеприимной планете. А для многих не только домом, но и могилой. Впрочем, могилой Цвея рано или поздно станет для них всех – на Земле не знали об их судьбах, передатчик оказался безнадежно разрушен при посадке. Первые годы люди еще ждали, что их будут искать. Но их не искали. Да и зачем? Они улетали, чтобы найти новый пригодный для жизни мир и там остаться, позвав за собой других желающих. А уж коль не позвали – значит, ничего не нашли. Или погибли.

И вот теперь получилось так, что сил для уничтожения врага колонистам не хватало. Все было бы иначе, если бы Корабль и поселение находились внутри одного периметра, и вся сила оказалась бы сконцентрированной в одном месте. А так…

Поэтому в предложении мэра отдать варварам южный сектор имелся двойной резон: во-первых, это и впрямь могло стать решающим доказательством верности дикарям Зела, а во-вторых, охрана, снятая с этого участка, немало усилила бы центральный периметр. Южный, внутри которого располагались сельскохозяйственные угодья, зимой все равно был не особо нужен. Жалко было теплиц и «свиноферм», где содержали местных, похожих на земных кабанов животных, но все это было, в отличие от людских жизней, впоследствии восстановимо. И хотя у Зела все же оставались некие необъяснимые сомнения, по большому счету с доводами мэра он был согласен. Однако не со всеми…

– А если они спросят, что там? – подождав, пока Фасонов успокоится, все же спросил Зел.

– Скажешь, что не знаешь.

– Но ваш сын…

– Что мой сын? Что?! – снова взорвался мэр. – Мой сын ничего им не сказал, они вышли туда случайно!.. И потом, мой сын может знать многое, в отличие от…

– От дикаря? – завершил Зел начатую Фасоновым фразу.

Мэр, продолжая тяжело и часто дышать, промолчал. Но Зел и без его подтверждения знал, что сказать он хотел именно это. Зела почти все в поселении считали дикарем, несмотря на то что он вырос среди людей с пеленок. Может быть, о его происхождении и забыли бы, ведь внешне он почти не отличался не землян. Но о том, что он принадлежит к иной расе, не просто говорили – кричали его изумрудного цвета волосы. Его так и прозвали – Зеленец, сократив в итоге имя до Зела.

Наверное, привыкли бы в конце концов и к его непривычной окраске, но появление Зела в колонии почти двадцать лет назад совпало с настоящей для пришельцев с Земли напастью – атаками варваров, и он стал словно живым символом, предшественником, а для кого-то едва ли не причиной этой беды.

Сначала орды жестоких дикарей обрушились на деревни саласов, первобытных по меркам землян, но вполне дружелюбных и любознательных существ, с которыми у колонистов с первых дней наладился взаимовыгодный контакт. Земляне снабжали аборигенов металлом для ножей и наконечников стрел и копий, прочими полезными вещами, саласы же обрабатывали в обмен на это колонистские огороды и пашни, делились охотничьей добычей.

И вот однажды к воротам центрального периметра прибежала саласская женщина. Прибежала – и рухнула, бездыханная. Из ее спины торчало оперение стрелы. В руках убитая сжимала пищащий сверток. Это и был Зел.

А следом пришли варвары, которые, как оказалось, бессмысленно и жестоко уничтожили всех саласов в окрестных землях. В то время воинственно-кровавое племя было еще не столь многочисленным, поэтому атаку удалось отбить и прогнать дикарей прочь. Но они то и дело упорно возвращались – когда раз в два-три года, когда чаще. Потом их не было целых пять лет, и колонисты облегченно вздохнули, но их радость оказалась преждевременной. Увеличившееся почти втрое племя напало на колонию в очередной раз – и справиться с ним теперь никак не получалось. Осада продолжалась уже больше двух месяцев.